Ей было
девятнадцать, а самому младшему из нас -
двенадцать, и каждый по-своему был влюблен в нее,
тоненькую девочку - учительницу.
Стоял октябрь, темно и
хмуро было в классе. Мы решали задачку. Задача не
получалась, казалась бессмысленной.
А она стояла у окна и
вдруг открыла его, взяла упавший на подоконник
багряный лист клена и повернулась к классу.
- Смотрите, какой он
красивый! - Она высоко подняла листок, и столько
детского удивления было в ее глазах, что мы
столпились вокруг нее, как драгоценность,
разглядывая увядший кленовый лист, хотя до того
видели такие листья тысячу раз.
В классе словно
посветлело, и почему-то вдруг легко решилась
задачка.
... Наступила весна. Весна
1942 года. Война грохотала далеко от нас, но она
была и в нашем селе. Война жила в прямоугольниках
конвертов с похоронками, в мятых треугольниках
писем с фронта, она виделась в глазах наших
матерей и на опухших от голода лицах детей...
Мальчики тринадцати лет,
мы, оставшиеся без отцов, хорошо знали цену хлеба.
А хлебом тогда была картошка. Колхоз выделил клок
земли учительнице, где она могла бы посадить
картошку. Но что она могла, у нее не было даже
лопаты! И вот тайком от нее мы вскопали ее
участок, собрали по домам картошки и посадили.
Кто нас научил этому? Не она ли сама, изо дня в
день повторявшая, что нет больше радости, чем
дарить радость другим!
В сентябре мы собрали
картошку и привезли ей на квартиру. Она смеялась
и плакала, отказывалась и целовала нас, грязных и
усталых маленьких мужчин
А несколько дней спустя,
не веря ушам своим, мы слушали Юрку Шустряка.
"Она продала картошку," - вот что рассказывал
Юрка. Продала картошку, которую мы вырастили для
нее. Юрка клялся, что сам видел, как грузили на
машину картошку, как смеялась она, провожая
покупателей.
Она вошла в класс. Она
поздоровалась с нами, но мы ей не ответили и
расселись по партам подавленные и униженные. И
так три дня, а на четвертый день мы прочли в
районной газете заметку о благородном поступке
учительницы Ирины Васильевны Орловой,
безвозмездно отдавшей госпиталю 25 мешков
картофеля... Утром всем классом мы просили у нее
прощение. Последний раз она была с нами ясным
декабрьским утром. Она давала свой последний
урок, но не было урока, было прощание. Она читала
Лермонтова и рассказывала о нем, но мы думали, что
это последний раз, и не думали о Лермонтове. Она
была в военной форме, неузнаваемо преображенная,
красивая. А на вешалке висела ее 9 0шинель,
от шинели тревожно пахло войной.
Погибла она в марте. Я не знаю, где ее могила.
Может похоронена она просто в поле: ни холмика
над ней, ни памятника. Только наша память.
"Учитель, перед именем твоим..."
(Н. Ныпов).
Задание:
Напишите изложение, озаглавив его.